— Ну, поздравляю вас, господин Ашанин. Степан Ильич скуп на похвалы, а вас хвалит… Очень рад…
Хорошему моряку надо быть и хорошим штурманом. К сожалению, многие об этом забывают.
Он видел, что «штормяга», как он выражался, «форменный», но понимал, что «Коршун» доброе хорошее судно, а капитан —
хороший моряк, а там все в руках господа бога.
Нет, нет! Как ни дороги близкие, а все-таки вперед, вперед по морям за новыми впечатлениями, чтобы сделаться и
хорошим моряком и образованным человеком, подобно капитану!
И в данном случае, представляя к награде капитана, хотя и попавшего в беду и едва не потерявшего вверенного ему судна, но показавшего себя в критические минуты на высоте положения, адмирал дает полезный урок флоту, указывая морякам, в чем истинный дух морского дела, и поддерживая этот дух нравственным одобрением таких
хороших моряков, как командир клипера…
И зато как же его ругали втихомолку молодые люди, что он не дает им покоя, но зато и как же тепло вспоминали его впоследствии, когда поняли, что и вспоминал он о Корнилове, и разносил, и бесновался подчас, искренне любя морское дело и искренне желая сделать молодежь
хорошими моряками.
Неточные совпадения
Ты полюбишь море и полюбишь морскую службу… она благородная,
хорошая служба, а
моряки прямой честный народ…
Отдохнув немного,
моряки поехали далее. После спуска дорога снова поднималась кверху. Тропа становилась шире и
лучше. Лошади пошли скорее. Опять, как и в начале подъема, то и дело показывались из-за зелени маленькие виллы и дачи. Вот и знаменитая вилла какого-то англичанина-банкира, выстроенная на самом хребте одной из гор. Наконец, на верхушке одного из отрогов показался и монастырь — высшее место в горах, до которого можно добраться на лошадях. Выше можно подниматься только пешком.
Затем тосты шли за тостами, шампанское лилось рекой, и все были в самом
хорошем настроении духа, а некоторые — и в том числе король и дядя-губернатор — даже в таком, можно сказать, мечтательном, что выражали желание бросить Гонолулу и, сдав бразды правления Вейлю, поплавать некоторое время на «Коршуне» — так гостеприимны русские
моряки.
Пили за здоровье дам, за всех провожающих, за адмирала Ашанина, а старик адмирал провозгласил тост за уходивших
моряков и пожелал им
хорошего плавания.
И, главное, не будет его более зудить «лукавый царедворец», как называли кадеты своего ротного командира, обращавшего особенное и едва ли не преимущественное внимание на внешнюю выправку и
хорошие манеры будущих
моряков.
В этом отношении опытных, испытанных
моряков чувствовалось не одно только сердечное расположение добрых,
хороших людей к юнцу, но — что было еще дороже и приятнее — и уважение к серьезному и внимательному исполнению служебного долга их младшего товарища.
В те отдаленные времена немало было
моряков, выражавших такие опасения. Но время показало, что и дисциплина не пропала, и матросы добросовестно и усердно исполняют свое дело, и едва ли не
лучше прежнего, и без тех ужасных сцен варварских расправ былого времени. И главное — матрос перестал работать из-под палки, перестал быть машиной и сделался человеком.
— Благодарю, сэр…
Хорошее винцо! — проговорил
моряк, отпивая вино.